Количество любопытствующих, страстно желающих разлепить свой третий глаз, проморгаться и поглядеть, что там, за дверями привычной реальности, не иссякает, хотя и стало несколько меньше, чем лет этак пятнадцать-двадцать назад. И никого, почему-то, не смущает, что подглядывать в замочную скважину нехорошо. И мало кто опасается, что оттуда непрошенному вуайеристу могут и карандашом через эту скважину засветить. Астральным, но всё равно неприятно. И уж совсем мало кто вспоминает, что Елена Петровна Блаватская предупреждала: когда-то очень давно в ряды посвящённых набирали лишь тех, чья психика очень и очень устойчива.
Юра (назовём его так) ходит на приём уже много лет. В стационаре его тоже не успевают забыть: раз в полтора-два года он туда попадает. Когда решает стать соавтором схемы лечения. Не так давно он увлёкся эзотерикой оккультизмом, несмотря на мой ему совет крепче дружить с той реальностью, в которой большую часть времени пребывает. Юра клятвенно заверил меня, что он это не всерьёз, чуть чуть и вообще лишь для общего развития. И исчез из поля зрения на полгода. А потом вернулся весь в растрёпанных чувствах и попросил, чтобы его поскорее угоспитализировали.
— Что случилось, Юра? – спросил я его.
Юра вздохнул и стал рассказывать. Будучи по натуре товарищем деятельным, он быстро отказался от попыток прочесть «Тайную доктрину»: уж очень снотворный эффект, вырубает уже на второй странице. «Калагия» тоже как-то не пошла: Юра честно попытался её осилить, мозг его честно честно попытался свернуться, так что пришлось это дело бросить и переключиться на источники, написанные не столь зубодробительным штилем. А потом перейти к практическим занятиям, поскольку критерий истины есть что? Вот именно.
Проведя несколько бессонных ночей за попытками продрать третий глаз, Юра отметил, что реальность слегка поплыла, и поздравил себя: дело пошло! Можно приступать к следующей части лабораторной практики. Нарисовав на полу пентаграмму и расставив в узлах несколько чайных свечек, Юра сосредоточился на вызове потусторонней сущности. Пусть это будет суккуб, решил он. Желательно, пофигуристее. А чтоб вызов прошёл успешнее, отправил в рот горстку циклодола.
Свечи уже почти прогорели, когда в пентаграмме что-то заклубилось, в голове раздался недовольный голос и поинтересовался, кто это такой добрый, что звонит в полчетвёртого утра. Юра повторил заказ. Голос сказал, что все суккубочки по вызову заняты, но раз уж смертный его потревожил, то есть у него для Юры дело. Что за дело? – забеспокоился Юра, который всегда с подозрением относился к перспективе стать добровольцем или выдвиженцем. Бэл (так представился незнакомец) стал рассказывать.
Оказывается, много тысяч лет назад он был тут, в этой реальности, большим боссом. Храмы, жертвы, загородные резиденции, все дела. А потом припёрся один не в меру шустрый товарищ. Яхве кличут. Пришёл и стал беспредельничать. То одному явится с идеями экстремистского толка, то к другому. В общем, сформировал оппозицию. И пошло-поехало: сначала кружками подпольными собирались, потом осмелели, пошли храмы бомбить, прихожан запугивать. А когда идеи овладели более широкими массами, да не по разу, да в особо извращённой форме — произошла великая религиозная революция. Ну, это с точки зрения новообращённых. По мнению Бэла — гнусный переворот. А память-то у народа короткая. Всего пару с небольшим тысяч лет — и вот о нём ужде никто не помнит. А если и поминают, то исключительно как демона. Обидно же. В общем, настал исторический момент, и пора восстановить справедливость. И ты, Юра, отправишься в поход.
Крестовый? – на всякий случай уточнил Юра. Какой крест, ты о чём, смертный? – возмутился Бэл. Крест — это выхолощенный символизм! Никаких ложных символов, только реальная мощь, только хардкор! Я дам тебе лингам!
Юра представил себя, идущего штурмовать храмы с лингамом наперевес, и осторожно возразил, что этот…ммм…лингамный поход может на первом же храме и оборваться. Кадилом в лоб — и нет лингамоносца. Вот если бы какое-нибудь тектоническое оружие, или самонаводящиеся метеориты, или, на худой конец, огненный меч… Да как ты смеешь мне перечить! – возмутился Бэл. Собирайся в поход! Юра отчаянно замотал головой — нет-нет, никаких походов, у нас тут в ходу закон о религии, если кто не в курсе, а я законопослушный гражданин.
Бэл оказался настойчив: с неделю Юра страдал от его воплей в своей голове, неделю терпел, видя, как плывут черты знакомых объектов и людей, меняя свой облик с привычного на…хм… лингамообразный и обратно, неделю толком не мог выспаться, пререкаясь с богом в отставке, алчущим реванша — а потом не выдержал. Пошёл сдаваться.
– Закройте мне третий глаз, доктор! – попросил Юра. – Не могу видеть всё это астральное безобразие.
– Третье ухо тоже залепить? – полюбопытствовал я.
– Обязательно! – кивнул пациент.
– Ты ведь знаешь наши правила, – предупредил я его. – Если голос что-нибудь приказывает, то лечение только в стационаре.
– Пускай, – с готовностью согласился Юра. – Лишь бы толк был.
– Будет, – уверил его я. – А вот надолго ли — снова будет зависеть от тебя.
