В преддверии Хэллоуина Интернет запестрил разномастной информацией об этом празднике. В некоторых случаях пользователям даже предлагалось окунуться в ретроспективу и взглянуть на старинные фотографии. Одной из самых популярных «уток» стало изображение семейства Бакли. Милые детки Джон и Сьюзан решили переплюнуть своих сверстников в подготовке к самому страшному мероприятию года. Они не стали делать чучело, а просто взяли и обезглавили собственную мать. Фото, на котором женщина сидит обезглавленная, был сделан ребенком, который пришел к Бакли просить традиционные сладости. Кровожадные брат и сестра потом бесследно исчезли.
Но не все так жутко, как кажется. Если копнуть этот вопрос глубже, то обнаруживается масса интересных вещей. Сразу скажем, что семейная фотография Бакли – это не более чем монтаж. Не фотошоп, конечно, но скрупулезное совмещение негативов и тщательная ретушь. Более того, Викторианская эпоха, время правления королевы Виктории (1837-1901 гг.) вообще была странным, если не сказать страшным временем. Старые традиции ломались, новые зарождались. Почему последние были столь отталкивающими?
Может быть, причина кроется в том, что англичане во все времена были без ума от своих правителей, а со смертью принца Альберта, супруга Виктории, страну повсеместно обуял непрекращающийся траур. Вечная скорбь оставляла неизгладимый отпечаток на мировоззрении людей – они начинали смотреть на смерть близких совершенно под другим углом. Ну, такая защитная реакция психики, что ли. То, что сейчас вызывает у нас шевеление волос на голове, в ту эпоху было не то чтобы очевидным, но нормальным.
До 1839 года портреты писались кистями по дереву и холсту. Дело это было трудоемкое, долгое и затратное, а посему доступное не каждому человеку. Но благодаря изобретению дагерротипа проблема с тем, чтобы обзавестись портретом, исчезла. Правда, средний класс, по старинке, порой просто не задумывался о том, чтобы обзавестись собственным изображением или картинкой своих близких. За голову народ начинал хвататься только тогда, когда кто-нибудь из членов семьи «играл в ящик». Тогда то и появились портреты пост-мортем (посмертные).
С изобретением в середине века carte de visite, снимки можно было распечатывать в любом количестве. Их раздавали всем родственникам и друзьям на вечную память. Учитывая высокую детскую смертность тех времен, пост-мортем младенцев пользовался огромной популярностью. Фотографии умерших малышей или больных на последнем издыхании не воспринимались в качестве табу. Это было нормой. Историки предполагают, что здесь опять же играл роль фактор денег. Все-таки делать снимки было достаточно дорого, поэтому немногие любили фотографировать приятные моменты на протяжении своей жизни. И только смерть заставляла людей раскошеливаться. Это вторая причина в дополнение к культу смерти.
Дороговизна снимков (в 1860-х гг. одно фото стоило порядка 200 долларов в переводе на современные деньги) дополнялась процветавшим в викторианскую эпоху культом смерти. Начало ему положила сама Виктория, которая после кончины супруга и до своих последних дней носила траур. В те времена вообще было принято ходить в черном в течение первых четырех лет после смерти близкого человека, затем еще столько же лет надлежало иметь только серый, фиолетовый и белый гардероб. Никакие другие цвета не допускались. Мужчинам в этом плане было проще – им вменялось носить траурную повязку на голове или рукаве только год после смерти члена семьи.
Американский ученый Мэйнвальд глубоко проникся тем отношением к смерти, которое присутствовало в людях того времени. По его мнению, это была такая попытка справиться со скорбью, болью и душевной пустотой, которая появлялась после ухода из жизни родных людей. Со временем посмертная фотография вышла на «новый» уровень. Мастера стремились придать своим портретам жизненности – трупы снимали в окружении семьи, им насильно открывали глаза и чем-нибудь подпирали, чтобы мертвые выглядели живее всех живых. Ученики фотографов даже дорисовывали покойникам румянец на щеках.
