Год 1990-й. В поликлинике больничной кассы меня, нового тогда репатрианта, расспрашивал марокканский еврей, прибывший в этот же город лет на тридцать раньше: «Почему толпа евреев в Киеве послушно шла на расстрел, как идет на бойню стадо баранов?»

А в самом деле: почему?

Вот как описал это трагическое шествие через весь город один из свидетелей — бывший в те дни двенадцатилетним подростком автор романа «Бабий Яр» Анатолий Кузнецов — очевидец событий:

«Они выходили еще затемно, чтобы оказаться пораньше у поезда и занять места. С ревущими детьми, со стариками и больными, плача и переругиваясь, выползло на улицу еврейское население огородного колхоза. Перехваченные веревками узлы, ободранные фанерные чемоданы, заплатанные кошелки, ящички с плотницкими инструментами… Старухи несли, перекинув через шею, как гигантские ожерелья, венки луку — запас провизии на дорогу…

Понимаете, когда все нормально, всевозможные калеки, больные, старики сидят дома, и их не видно. Но здесь должны были выйти все — и они вышли.

Меня потрясло, как много на свете больных и несчастных людей.

Кроме того, еще одно обстоятельство. Здоровых мужчин мобилизовали в армию, остались одни инвалиды. Кто мог эвакуироваться, у кого были деньги, кто мог уехать с предприятием или используя блат, те уезжали».

Спрашивается: КТО мог сопротивляться оккупантам и их прислужникам — полицаям? Калеки? Старики? Дети? Больные? Здоровых мужчин в этой толпе почти не было. А если были, то….

В этой толпе шел, например, молодой еще и вполне здоровый мастер завода №225 по обработке металлов, житель Киева, Зяма Абрамович Трубаков, еврей, сын и внук евреев. Жена его, украинка Аня тяжело болела, перенесла сложную операцию, эвакуироваться без нее и малышки дочки он не мог, а с ними вместе — не получилось. Он остался, как и многие, надеясь на то, что немцы — культурный народ, он помнил немецкую оккупацию 1918 года, помнил других, прежних немцев, не растленных гитлеровско-геббельсовской расистской, юдофобской пропагандистской машиной. А теперь расклеенный по городу приказ немецкого оккупационного командования гласил: собраться там-то и там-то всем жидам, и притом, под страхом расстрела тех, кто не подчинится, — и он вышел на улицу, пристроился к толпе и пошел навстречу неизвестности.

Скажу сразу: я назвал сейчас имя человека, которому посчастливится в итоге, побывав все-таки в Бабьем Яру, сохранить свою жизнь. Попав туда, он был принужден участвовать в организованном палачами уничтожении останков десятков тысяч расстрелянных там людей, а затем стал участником ВОССТАНИЯ ЗАКЛЮЧЕННЫХ, организованного на этом месте концлагеря смерти, — и ему посчастливится вырваться навстречу шквальному огню пулемета на волю, спастись — и не быть задетым даже краешком пули! Трубаков стал одним из буквально считанных оставшихся в живых жертв Яра, свидетелей, благодаря которым нам известна подлинная картина тех уникальных событий, кто рассказал о них автору романа-документа «Бабий Яр» Анатолию Кузнецову А потом он, Трубаков, и сам стал автором книги «Тайна Бабьего Яра» — она вышла в Израиле на русском языке под редакцией журналиста Цви Раза (Григория Розовского) в издательстве «Кругозор» в 1997 г. Зяма (Захар), репатриант из Киева, жил в Ришон ле-Ционе с 1990 г. и скончался в 1998 году в 86-летнем возрасте.

Увы, расправы гитлеровцев с толпами мирного, беззащитного еврейского населения, как со стадами гонимого на бойню скота, действительно, имели место. Но возможными их сделало то, что это были беззащитные, мирные люди, да притом и не ожидавшие таких небывало зверских расправ, сбитые с толку заведомо лживой информацией. Надо еще учитывать: на территории СССР все виды еврейской общинной жизни, включая и религиозные, синагогальные объединения, и — особенно! — сионистские организации, пребывали под строжайшим запретом, а назначаемые немцами «юденраты» строго контролировались и использовались только как инструмент дезинформации. Некому было возглавить малейшую инициативу, направленную против оккупантов.

Однако там, где находились люди, способные организовать и вести сопротивление, оно возникало и оставило впечатляющие следы. Восстание последних узников Бабьего Яра, происшедшее буквально в последний день существования там созданного немцами концлагеря, описано как в книге Кузнецова (по свидетельствам выживших его участников, среди которых был и З.Трубаков), так и в мемуарной книге самого Трубакова. Но почему-то если и упоминают это восстание в пересказе истории Бабьего Яра, то бегло и невыразительно. Мне хочется сосредоточить внимание нынешних читателей на этом событии, чтобы развеять, опровергнуть заблуждение многих, будто евреи «не сопротивлялись» палачам. Для этого объединяю, в своем пересказе описания, данные в обеих книгах о Яре. Мне важно опровергнуть распространенное заблуждение, будто евреи галута не умели за себя постоять.

Итак, Зяма Трубаков шел в толпе евреев к месту казни, как и все, не предвидя ее. Но по мере приближения к концу маршрута услышал звук пулеметных очередей, вовремя выбрался из толпы и поспешил назад — домой. Внешность у него не была типично семитской, фамилия звучала по-русски. Паспорт он уничтожил, а в профсоюзном билете, где графы о национальности нет, его жена искусно переправила чисто еврейское имя «Зяма» на «Захар». Наивные! Им и в голову не пришло, что это слово — из иврита, и что в грамматике оно обозначает мужской род существительных. Но ведь этого не знали и окружающие!

Хуже — с отчеством. Однако имена Абрам, Сара, Исаак и другие есть и в православных святцах! Так что какое-то время свежеиспеченный Захар даже ездил на велосипеде по селам менять для семьи вещи на продукты питания. Между тем познакомился с человеком, вербовавшим в партизаны. Но гестапо этого партизана схватило, и под зверскими пытками он выдал адреса завербованных. Захара арестовали, но — не как еврея, что пока сохранило ему жизнь.

Из тюрьмы он попал, вместе с другими арестованными, в Сырецкий концлагерь, устроенный неподалеку от Бабьего Яра. Это был «филиал ада», лагерем руководил штурмбанфюрер СС Пауль фон Радомский — зоологический садист, расстреливавший заключенных за малейшую провинность. Все же Захар, разбрасывая по дороге на работы записочки с домашним адресом, сумел дать знать жене о том, где находится, и она исхитрялась приносить и передавать ему кой-какие «харчи».

Но летом 1943 г. советские войска стали неумолимо приближаться к Киеву, и с 18 августа немцы развернули в Бабьем Яру специальные работы по уничтожению следов своих зверских массовых расстрелов. Из примерно двух тысяч узников Сырецкого лагеря отобрали 330 самых выносливых и крепких, заковали в ножные кандалы, свезли в Яр надгробные плиты с окрестных кладбищ и приказали сложить из них, а также из рельсов, печи для массового сжигания трупов, зарытых в могильниках Яра. Для определения мест раскопок был вызван «инженер по расстрелам», офицер Топайде, распоряжавшийся здесь убийством еврейского населения в конце сентября 1941 г., а, по-видимому, и позже.

Членов отобранной команды разделили по функциям: ЗЕМЛЕКОПЫ вскрывали могилы, КРЮЧНИКИ при помощи специально изготовленных приспособлений-захватов извлекали из смрадных могил трупы расстрелянных, «ГОЛЬДЗУХЕРЫ» (золотоискатели) осматривали одежду на убитых, с целью найти золотые и драгоценные украшения, а также клещами выдирали из ртов золотые коронки — все это в пользу «рейха», ГАРДЕРОБЩИКИ собирали, с той же целью, всю годную, еще не истлевшую одежду, СТРОИТЕЛИ укладывали печи, а также помещали в них трупы — штабелями до четырех метров высотою, — выходило до 2000 тел в каждой печи (потом именно от выживших в восстании узнали общий счет жертв, — конечно, приблизительный). КОЧЕГАРЫ разводили огонь снизу и факелами поджигали сверху облитые нефтью штабеля тел. Сожженную золу и обгорелые кости извлекали из печи и передавали ТРАМБОВЩИКАМ, измельчающим кости, а золу просеивали через сита, чтобы собрать несгоревшее золото…. Наконец, ОГОРОДНИКИ разносили золу и рассыпали по окрестным огородам.

Время теперь рассказать хотя бы о некоторых из людей, которым выпала такая жуткая доля. В Сырецкий лагерь свозили военнопленных, захваченных партизан, а также людей, подозреваемых в самых различных нарушениях оккупационного режима. В том числе тех, в ком, сомневались — евреи они или нет. Например, инженер-строитель Владимир Давыдов, призванный в армию и вернувшийся в Киев из окружения, был доставлен в гестапо своим поступившим в полицию одноклассником только за то, что лицом ПОХОЖ НА ЕВРЕЯ. Но были и попавшие в плен действительные евреи, каким-то образом свое еврейство сумевшие скрыть. Например, Яков Штейн из Буковины, хорошо владевший немецким, на выданной ему немцами справке сумел Stein переправить на Steyuk и стал «украинцем Стеюком». Как исхитрились сохранить себе жизнь Семен Берлянд, Константин Бродский, Яков Капер, Давид Будник и еще несколько человек — мы не знаем, но именно эти были в числе выживших участников интернационального восстания заключенных, происшедшего в последний день существования лагеря.

Похоронная команда в составе 327 узников, собранных в одной землянке, на решетчатую дверь которой навешивался снаружи замыкаемый на ночь амбарный замок, прекрасно знала, что обречена: для них оставили последнюю, не разобранную печь, понятно было, что немцы им жизнь не сохранят. Организатором и душой восстания стал пленный советский командир Федор Ершов. В замысел он посвятил ограниченный круг лиц, которым доверял. Обстановка подсказывала лишь один выход из ситуации: подготовить все необходимое для того, чтобы в решительный момент сбить с ног оковы, через единственную дверь вырваться наружу, навстречу огню пулемета, нацеленного с вышки часового на выход из землянки, и всем вместе наброситься на охрану. Чем, однако, открыть замок? Сбить его изнутри невозможно, надо найти ключ и в темноте, просунув руки через решетку, отомкнуть… Но где же отыскать ключ?

Кому-то в голову пришел выход: искать подходящий среди тех ключей, которые «гольдзухеры» находили в карманах первых жертв яра — тех евреев, которые, уходя из дому, надеялись туда вернуться и брали с собою ключи от квартиры и от сараев, кладовок. И — о чудо! — такой ключ нашел Яша Капер. Клещи (снимать цепи с ног) выдали «по должности» (для снятия коронок с зубов мертвецов) Захару Трубакову. Словом, все было готово к штурму.

Накануне 29 сентября (как раз перед двухлетней годовщиной первого дня массовых расстрелов мирного еврейского населения в Яру) в беседе по-немецки с Яковом Стеюком один из надзирателей выболтал тайну: «Морген — капут» (утром вас прикончат). На ночь произошло небывалое: голодающим узникам принесли в землянку два бака вареной картошки — тоже своеобразный сигнал, что завтра — конец… Руководство восстания решило: «Сегодня!»

Но пришлось принять особую меру предосторожности: среди заключеннвх один, Никон Куценко, был бывший полицай; увидав последние приготовления, он мог сорвать все дело. Ликвидировать его поручили Борису Ярославскому. «Ребята, я в жизни кошки не убил, курицу не зарезал», — взмолился Борис. Но выхода не было: именно он был соседом провокатора по нарам — ему и вручили «оружие»: молоток. Часа в два Владислав Кукля просунул руку в просвет решетки, сделав первый из двух поворотов ключа — замок громко щелкнул в ночи. Охрана всполошилась… Но в землянке было тихо, и конвоиры успокоились.

Дождавшись смены охранников, Кукля бесшумно сделал ключом второй поворот — замок открылся.

— Будите всех. Расковываться, вооружаться! — скомандовал Ершов. Раздался в глубине землянки удар, стон, еще удар. — это Ярославский убил Никона.

Но поднявшаяся возня (стамесками, ножами, ножницами, клещами узники сбивали с себя оковы) стала слышна охране. Немцы кинулись к дверям: «В чем дело?» За всех по-немецки ответил находчивый Стеюк: «Да тут драка за вашу картошку!» Ответ ужасно насмешил охранников: утром этих русских свиней расстреляют, а они тут подрались из-за жратвы!

Между тем замок был снят, дверь тихо раскрылась…

— Дави, ребята! — крикнул Ершов. Накануне он признался Давыдову, что в свое освобождение не верит:

— Ну, что ж, мне сорок лет, я свое пожил. А вот молодежь увидит свободу. Вот ты, например!

Теперь Ершов подал последнюю команду:

— Дави, ребята!

И, как было условлено: с гиканьем, свистом, визгом, криками «Ура!» неожиданно для охранников, преодолевая подъем в несколько ступенек от двери землянки до уровня земли, вырывались на волю смертники. Какое-то мгновение охрана не реагировала, но собаки немедленно бросились на беглецов. Те мужественно отбивались от злобных животных, наваливались на охранников, сбивали их с ног, душили…. Застрочил пулемет — и захлебнулся на время: вокруг шла рукопашная, и в темноте трудно было стрелявшему разобраться: где свой, где чужой. По тревоге была поднята вся охрана лагеря. Большинство из восставших полегло в неравном бою. Погибли Федор Ершов, Борис Ярославский… Однако считаным удалось вырваться за лагерную зону и уцелеть.

Поистине, таких людей, как Захар Трубаков, правильно называют заговоренными. Выбежав на волю, он держался рядом с товарищами по неволе: Жорой Баженовым и своим двоюродным братом — Кивой Кричевским. Грянула автоматная очередь, оба друга были убиты, упал и Захар… Но, как оказалось, пуля его даже не задела.

Людям из трупной команды спрятаться на воле было практически невозможно: кроме того, что они много недель и месяцев не мылись, страшно обросли и обтрепались, от каждого еще и разило отвратительным смрадом гниющих тел. Но всех, кто уцелел, спрятали от погони и спасли им жизнь простые люди, киевляне.

Вот список, в алфавитном порядке, успешно вырвавшихся из концлагеря в Бабьем Яру узников — участников восстания 29 сентября 1943 года, составленный Захаром Трубаковым и приводимый в его книге «Тайна Бабьего Яра». Даже по одним фамилиям (хотя они — не всегда показатель) можно судить о том, что среди вырвавшихся на волю есть и русские, и евреи, и украинцы… Многие из них стали потом свидетелями на процессах над военными преступниками, проходивших и в СССР, и за рубежом.

1. Берлянд Семен
2. Бродский Константин
3. Будник Давид (Даниил)*
4. Вилкис Филипп
5. Давыдов Владимир
6. Долинер Леонид
7. Кадомский Леонид
8. Капер Яков
9. Котляр Владимир
10. Кукля Владимир**
11. Островский Леонид
12. Стеюк Яков
13. Трубаков Захар,
14. Хараш Леонид

По книгам А.Кузнецова «Бабий Яр» и З.Трубакова «Тайна Бабьего Яра» пересказал Феликс РАХЛИН.

* В книге А.Кузнецова Будник назван Давидом, в книге З.Трубакова — Даниилом.

** У А.Кузнецова тот же Кукля носит имя Владислав.

«Еврейский камертон» (ежемесячное приложение к газете «Новости недели»)

Источник http://www.isrageo.com/2016/09/13/byarhelle/