Как известно еще из советского школьного курса истории, летом 1240 года на Русь двинулось многотысячное войско немецких рыцарей-тевтонцев, которое захватило несколько городов и планировало штурмовать Новгород.
По просьбе новгородского веча князь Александр Ярославич, покинувший Новгород зимой 1240 года после ссоры с частью новгородского боярства, вернулся в город и возглавил народное ополчение. Он со своей дружиной освободил Копорье и Псков, а затем 5 апреля 1242 года заманил немцев на лед Чудского озера. Как он и планировал, лед не выдержал веса закованных в латы рыцарей и треснул, потопив большую часть тевтонского воинства и обеспечив русским славную победу. На заре советских времен великим Эйзенштейном об этом был снят чудесный фильм “Александр Невский”, очень образно показавший, как все это происходило. Но все ли так и было, как учили нас в школе и показали в фильме?
Независимые исследователи и историки с незамутненным взглядом утверждают, что все было совсем не так. Это – очередной пропагандистский миф с единственной целью: создать в русской истории личность великого полководца, по масштабам своим не уступающую Давиду, Александру Македонскому или Чингисхану. Эту совершенно непатриотическую версию горячо защищают трезвомыслящие российские ученые, в том числе и историк и археолог Алексей Бычков.
Непосредственное обращение к источникам, как правило, разочаровывает непосвященных. При внимательном изучении всех ранних документов, повествующих о событиях тех давних лет, выясняется, что в них или содержатся крайне противоречивые сведения о легендарной битве с немецкими рыцарями, или их не содержится вовсе. Величайшая битва предстает в этих ранних памятниках эпизодом если и не вовсе заурядным, то уж, во всяком случае, никак не судьбоносным.
В хрониках и летописях ни слова не говорится об отходе русских за Чудское озеро и сражении на его льду (тем более, ни слова не сказано о растиражированном ливонском клине, расколовшем русские порядки в начале битвы). Не упоминается ни одной даты, и нет привязки к конкретному месту, где произошло сражение. И, наконец, во всех хрониках упоминается о безусловном неравенстве сил, что со всей очевидностью снижает героический налет легенды о Ледовом побоище.
Для того чтобы создать образ великого освободителя Александра Невского, был создан ряд мифов. Самый первый – о том, с кем воевали русские. Любой человек, хоть немного знающий историю, воскликнет: “Конечно же, с немцами!” И будет абсолютно прав, ведь и в новгородской летописи сказано, что это были именно “немцы”. Да, конечно, немцы, только сейчас мы этим словом именуем исключительно германцев (даже язык изучаем не германский, а немецкий), в XIII же веке слово “немец” означало “немой”, то есть не умеющий говорить. Так русичи называли все народы, речь которых была им непонятна. Выходит, датчан, французов, поляков, германцев, финнов и т.д. жители средневековой Руси считали “немцами”.
Ливонская хроника указывает, что вышедшая в поход на Русь армия состояла из рыцарей Ливонского ордена (одного из подразделений Тевтонского ордена, базировавшихся на территории нынешней Прибалтики), датских вассалов и ополчения из Дерпта (нынешнего Тарту), значительной частью которого была чудь (так русские называли легендарный народ “чудь белоглазую”, а также эстов и иногда финнов). Следовательно, эту армию не то что “немецкой”, ее даже “тевтонской” назвать нельзя, ведь большинство воинов не принадлежали к Ливонскому ордену. А вот крестоносцами их назвать можно, ведь поход отчасти имел религиозный характер. Да и русская рать не была исключительно армией Александра Невского. Помимо дружины самого князя, в войско входил отряд епископа, новгородский гарнизон, подчиненный посаднику, ополчение посадов, а также дружины бояр и богатых купцов. К тому же на подмогу новгородцам подошли “низовые” полки из Суздальского княжества: брат князя Андрей Ярославич с дружиной, а с ним городские и боярские отряды.
Миф второй касается героя битвы. Для того чтобы его понять, обратимся к “Старшей Ливонской рифмованной хронике”, ориентировочно записанной в последнем десятилетии XIII века со слов участника русско-ливонских сражений 40-х годов. При внимательном и, главное, непредвзятом ее прочтении последовательность давних событий можно реконструировать следующим образом: русские нападали на эстонцев, защищать их вызвались ливонцы; ливонцы захватили Изборск, а потом ворвались в Псков, который сдался им без боя; некий новгородский князь, чье имя не упоминается, собрал большой отряд и двинулся на Псков, отвоевав его у немцев. Статус-кво был восстановлен; в этот момент суздальский князь Александр (после сражения на Неве получивший в народе прозвище “Невский”) вместе со своей многочисленной дружиной пошел войной на ливонские земли, чиня грабежи и пожары. В Дерпте местный епископ собрал свое войско и принял решение атаковать русских. Но оно оказалось слишком маленьким: “У русских было такое войско, что, пожалуй, шестьдесят человек одного немца атаковало. Братья упорно сражались. Все же их одолели. Часть дорпатцев вышла из боя, чтобы спастись. Они вынуждены были отступить. Там двадцать братьев осталось убитыми и шестеро попали в плен”. Более того, исходя из слов немецкого хрониста, ключевым, скорее, выглядит сражение за Псков (“если бы Псков был убережен, то это принесло бы сейчас пользу христианству до самого конца света”), которое выиграл уж никак не князь Александр (скорее всего, речь идет о его брате Андрее).
Впрочем, ливонская хроника вполне могла содержать недостоверные сведения и не в полной мере отразила роль князя Александра в успехах на западном фронте.
Из русских источников самым ранним является известие Лаврентьевской летописи, которая была составлена в конце XIV века. Дословно она повествует вот о чем: “В лето 6750 (1242 год по современному летоисчислению) великий князь Ярослав послал сына своего Андрея в Новгород Великий, в помощь Александру на немцев и победил их за Плесковском на озере, и полон многий пленил, и возвратился Андрей к отцу своему с честью”.
Напомним, что это первое русское свидетельство о так называемом Ледовом побоище было составлено через 135 лет (!) после описываемых событий. В нем, кстати, сами новгородцы расценивали “побоище” как небольшую стычку – в летописи сражению уделено всего с сотню слов. А потом “слоны начали расти”, и бой с небольшим отрядом дерптцев, чуди и ливонцев превратился в судьбоносную сечу. К слову сказать, в ранних памятниках Ледовое побоище уступает не только Раковорской битве, но и сражению на Неве. Достаточно сказать, что описание Невской битвы занимает в Новгородской первой летописи в полтора раза больше места, чем описание Ледового побоища.
Что касается роли Александра и Андрея, то дальше начинается хорошо всем известная игра в “испорченный телефон”. В Академическом списке Суздальской летописи, составленном в Ростове при епископской кафедре, Андрей не упоминается вовсе, а с немцами расправился именно Александр, и произошло это уже “на Чудском озере, у Воронья камня”.
Очевидно, что к тому моменту, когда составлялась эта каноническая летопись (а датируется она концом XV века), никакой достоверной информации о том, что действительно произошло 250 лет назад, быть не могло.
Наиболее подробный рассказ о Ледовом побоище, впрочем, находится в Новгородской первой летописи Старшего извода, на нее, собственно, и ссылалось большинство русских летописцев, приложивших свою руку к созданию официальной версии этого исторического события. Она же, безусловно, стала источником для Суздальской летописи, хотя и упоминает в качестве защитников русской земли и Александра, и Андрея (действительно, складывается впечатление, что последний был впоследствии намеренно “задвинут” в исторических хрониках ради создания культа личности своего старшего брата). А на то, что она кардинальным образом противоречит как Ливонской хронике, так и Лаврентьевской летописи, никто внимания не обращает.
Есть еще один “доподлинный” источник деяний князя, который так и называется – “Житие Александра Невского”. Данный труд был написан с целью восславления князя Александра как непобедимого война, который и стоит в центре повествования, затмевая собой исторические события, представленные как малозначимый фон. Страна должна знать своих героев, и Невский – прекрасный пример для религиозно-патриотического воспитания граждан на все времена.
К тому же, труд этот является типичной беллетристикой своего времени, разные исследователи отмечали, что эпизоды “Жития Александра Невского” пестрят многочисленными заимствованиями из библейских книг, “Истории иудейской войны” Иосифа Флавия и южнорусских летописей. В первую очередь это относится к описанию сражений, в том числе, разумеется, битвы на Чудском озере.
Таким образом, можно сделать вывод, что достоверных фактов о русско-немецких битвах середины XIII века совсем немного. Доподлинно известно лишь, что ливонцы захватили Изборск и Псков, а Андрей с Александром спустя какое-то время изгнали захватчиков из города.
То, что все лавры в дальнейшем были отданы старшему брату, лежит на совести летописцев, да и миф о Ледовом побоище придумали, похоже, они…
Кстати, по инициативе Президиума Академии наук СССР в 1958 году была предпринята экспедиция в район предполагаемого места Ледового побоища. Археологи не нашли никаких следов битвы ни на дне озера, ни на его берегах… Получается, что ключевой элемент истории Руси – всего лишь пропагандистская выдумка?
Еще один миф касается численности войск. Еще с советских времен некоторые историки при упоминании о численности столкнувшихся на Чудском озере армий указывают, что войско Александра Невского насчитывало около 15-17 тысяч человек, противостояли же им 10-12 тысяч немецких воинов. Для сравнения отметим, что население Новгорода в начале XIII века всего-то было около 20-30 тысяч человек, и это включая женщин, стариков и детей. Примерно такое же количество проживало в средневековом Париже, Лондоне, Кельне. То есть, если верить изложенным фактам, в битве должны были сойтись армии, равные по численности половине населения крупнейших городов мира. Весьма сомнительно, не правда ли? Так что максимальное количество ополчения, которое мог призвать Александр под свои знамена, просто физически не могло превысить двух тысяч ратников.
Теперь же находятся и такие историки, которые, наоборот, утверждают, будто битва 1242 года была весьма незначительным событием. Ведь в ливонской летописи говорится, что со своей стороны немцы потеряли всего лишь двадцать “братьев” убитыми и шесть пленными. Да только ученые мужи, похоже, забывают о том, что далеко не каждый воин средневековой Европы считался рыцарем. Рыцарями были лишь отлично вооруженные и экипированные знатные люди, и обычно с каждым из них шли человек сто поддержки: лучники, копейщики, кавалерия (так называемые кнехты), а также местное ополчение, которых ливонские летописцы могли и не брать в расчет. Новгородская же хроника утверждает, что потери немцев составили 400 человек убитыми, и 50 было захвачено в плен, а также “паде Чюди бещисла” (т.е. погибали люди в несметном количестве). Русские летописцы, вероятно, посчитали всех, независимо от рода и племени.
Так что, похоже, больше всего доверия заслуживают цифры исследователей, утверждающих, что немецкое войско насчитывало около 150 рыцарей, полторы тысячи кнехтов и пару тысяч ополчения из чуди. Новгород противопоставил им около 4-5 тысяч бойцов.
Следующий миф утверждает, что тяжеловооруженные воины “немцев” противостояли легковооруженным русским воинам. Мол, доспехи немецкого воина были раза в два-три тяжелее русских. Якобы именно благодаря этому проломился лед на озере, и неподъемные латы потянули немцев ко дну. (А русские – тоже, между прочим, в железе, хоть и “легком”, – почему-то не тонули…) На самом же деле, русские и немецкие воины были защищены примерно одинаково. Кстати, латные доспехи, в которых обычно изображают рыцарей в романах и фильмах, появились позже – в XIV-XV веках. Рыцари же XIII века, как и русские дружинники, надевали перед боем стальной шлем, кольчугу, поверх нее – зерцало, пластинчатый доспех, или бригандину (кожаную рубашку со стальными пластинками), руки и ноги воина закрывали наручи и поножи. Тянула вся эта амуниция килограммов на двадцать. Да и то подобное снаряжение имел далеко не каждый воин, а лишь самые знатные и богатые.
Разница между русскими и тевтонцами заключалась только в “головном уборе” – вместо традиционного славянского шишака голову братьев рыцарей защищал ведрообразный шлем. Не было в те времена и латных лошадей.
(Стоит также отметить, что прозвища “псы-рыцари” тевтонцы удостоились спустя шесть веков благодаря неправильному переводу на русский язык трудов Карла Маркса. Классик коммунистического учения употребил в отношении тевтонцев существительное “монах”, которое на немецком языке созвучно слову “собака”.)
Из мифа о противостоянии тяжелого вооружения легкому вытекает следующий: что Александр надеялся на лед, поэтому и заманил тевтонцев на замерзшее озеро. Тут вообще анекдот!.. Во-первых, посмотрим, когда было сражение: в начале апреля. То есть в распутицу. Хорошо, Александр Невский был гений и заманил “немцев” на лед. А они что, были полные идиоты? Что это они в распутицу потащились на лед? Другого места для сражения было не найти?! Не надо забывать и тот факт, что армии обеих сторон имели большой опыт ведения боевых действий в данном регионе во все времена года, так что вряд ли в стане тевтонцев не знали о степени замерзания рек и о невозможностях использования их льда весной.
Во-вторых, если мы внимательно рассмотрим схему сражения (допустим опять же, что оно на самом деле было), то увидим, что под лед “немцы” проваливались вовсе не там, где произошла битва. Это случилось позже: уже отступая, часть из них случайно выбежала на “сиговицу” – место на озере, где вода из-за течения замерзает плохо. А значит, разлом льда никак не мог входить в тактические планы князя. Главная же заслуга Александра Невского оказалась в том, что он правильно выбрал место сражения и сумел разбить классический “немецкий” строй свиньей (или клином). Рыцари, сосредоточив пехоту в центре и прикрыв ее по флангам кавалерией, по обыкновению атаковали “в лоб”, рассчитывая смести главные силы русских. Но там оказался лишь небольшой отряд легких воинов, который сразу же начал отступать. Да только погнавшись за ним, “немцы” неожиданно уперлись в отвесный берег, а в это время основные силы русских, завернув фланги, ударили с боков и с тыла, взяв противника в кольцо. Сразу же в бой вступил укрытый в засаде конный отряд Александра, и “немцы” были сломлены. Как описывает летопись, русские гнали их семь верст до дальнего берега Чудского озера.
Кстати, в первой новгородской летописи нет ни слова о том, что отступающие немцы провалились под лед. Этот факт был добавлен русскими летописцами позже – спустя сто лет после битвы. Об этом не упоминает ни ливонская летопись, ни какая другая из существовавших в те времена хроник. Об утонувших европейские летописи начинают сообщать лишь с XVI века. Так что, вполне возможно, тонущие среди льдов рыцари – тоже всего-навсего миф.
Еще один миф – сражение у Вороньего камня. Если взглянуть на схему сражения (опять же допустим, что оно было на самом деле и на самом деле на Чудском озере), то увидим, что оно произошло у восточного берега, неподалеку от соединения Чудского и Псковского озер. На самом же деле, это лишь одно из множества предполагаемых мест, где могли столкнуться русские с крестоносцами. Новгородские летописцы довольно точно указывают место битвы – у Вороньего камня. Да только где находится этот самый Вороний камень, историки гадают по сей день. Одни утверждают, что так именовался остров, и сейчас называемый Вороньим, другие – что камнем когда-то считался высокий песчаник, который с веками размыло течением. В ливонской летописи сказано: “С обеих сторон убитые падали на траву. Те, кто был в войске братьев, оказались в окружении…”. Исходя из этого, можно с огромной долей вероятности предположить, что битва могла произойти на берегу (за траву вполне сошли бы сухие камыши), а уже отступающих немцев русские преследовали по замерзшему озеру.
В последнее время возникла вполне стройная версия, что Вороний камень – это трансформация слова. В оригинале было Воротный камень – сердце водных ворот на Нарву, к Великой и Пскову. А на берегу рядом с ним крепость стояла – остатки ее еще Рерих видел…
Как мы уже упомянули, многих исследователей смущает то, что в озере даже с помощью современного оборудования до сих пор не найдено никакого оружия и доспехов XIII века, отчего и возникли сомнения: а было ли вообще Ледовое побоище? Впрочем, если рыцари на самом деле не тонули, то отсутствие пошедшего ко дну снаряжения нисколько не удивляет. К тому же, скорее всего, сразу же после битвы тела погибших – как своих, так и чужих – были убраны с поля брани и захоронены.
В общем, ни одна экспедиция достоверного места битвы крестоносцев с войсками Александра Невского так и не установила, а точки возможного сражения разбросаны на участке протяженностью в сотню километров. Пожалуй, единственное, в чем никто не сомневается, что некое сражение в 1242 году действительно произошло. Шел князь Александр с пятью десятками бойцов, встретили рыцарей десятка три. И перешли тевтонцы на службу к Александру Ярославичу. Вот и вся битва.
Но кто же запустил в народ все эти мифы? Большевистский режиссер Эйзенштейн? Ну, он лишь отчасти постарался. Так, например, у местных жителей вокруг Чудского озера, по идее, должны были сохраниться предания о битве, она должна была бы войти в фольклор… Однако про Ледовое побоище местные старики узнали не от дедов, а из фильма Эйзенштейна. В общем, в ХХ столетии произошла переоценка места и роли Ледового побоища в истории Руси-России. И связана эта переоценка была не с новейшими научными исследованиями, а с изменением политической обстановки. Своеобразным сигналом к пересмотру значения этого события стала публикация в 1937 году в N 12 журнала “Знамя” литературного киносценария П.А. Павленко и С.М. Эйзенштейна “Русь”, центральное место в котором и заняло Ледовое побоище. Уже название будущего фильма, на современный взгляд вполне нейтральное, тогда звучало большой новостью. Сценарий вызвал довольно жесткую критику со стороны профессиональных историков. Отношение к нему было точно определено заглавием рецензии М.Н. Тихомирова: “Издевка над историей”.
Говоря о целях, которые декларирует, согласно воле авторов сценария, магистр Ордена накануне сражения на льду Чудского озера (“Итак, Новгород ваш. Крестите его, как хотите. Волга ваша, Днепр, церкви. В Киеве я не трону ни бревна, ни человека”), Тихомиров отмечал: “Авторы, видимо, совершенно не понимают, что орден даже не в состоянии был поставить себе подобные задачи”. Как бы там ни было, но фильм “Александр Невский” был снят по предложенному, немного доработанному сценарию. Однако он “лег на полку”. Причиной послужили, естественно, не расхождения с исторической правдой, а внешнеполитические соображения, в частности, нежелание портить отношения с Германией. Дорогу на широкий экран ему открыло только начало Великой Отечественной войны, и сделано это было по вполне понятным причинам. Тут и воспитание ненависти к немцам, и показ русских воинов в лучшем, чем есть на самом деле, цвете.
Тогда же создатели “Александра Невского” были удостоены Сталинской премии. С этого момента начинается формирование и закрепление в общественном сознании нового мифа о Ледовом побоище – мифа, который и сегодня лежит в основе массовой исторической памяти русского народа. Здесь-то и появились невероятные преувеличения в характеристике “крупнейшей битвы раннего средневековья”.
Но Эйзенштейн, этот гений кинематографа, оказался далеко не первым. Вся эта шумиха с раздуванием масштабности подвига Александра Невского была выгодна Русской православной церкви и только ей. Так что корни мифов уходят в столетия назад. Представление о важном религиозном значении Чудского сражения восходит к житийной повести об Александре Ярославиче. Само описание сражения предельно метафорично: “И бысть сеча зла, и трусъ от копий ломления, и звукъ от сечения мечнаго, яко же и езеру померзъшю двигнутися, и не бъ видъти леду, покры бо ся кровию”. В результате с Божьей помощью (воплощением которой явился “полкъ Божий на въздусе, пришедши на помощь Александрови”) князь “победи я… и даша плеща своя, и сечахуть я, гоняще, аки по иаеру, и не бе камо утещи”. “И возвратися князь Александръ с победою славною, и бяше множество полоненых в полку его, и ведяхут босы подле коний, иже именують себе Божии ритори”. Собственно, именно религиозное значение этих сражений молодого Александра и стало причиной помещения рассказа о них в житийную повесть.
Русская православная церковь чтит подвиг православного воинства, разгромившего агрессоров в решающей битве на льду Чудского озера. Житие святого благоверного князя Александра Невского сравнивает победу в Ледовом побоище с библейскими священными войнами, в которых с врагами сражался Сам Бог. “И слышал я это от очевидца, который мне рассказал, что видел воинство Божие в воздухе, пришедшее на помощь Александру. И так победил их помощью Божией, и обратились враги в бегство, и гнали их воины Александровы, словно неслись они по воздуху”, – повествует древнерусский летописец. Так ледовое побоище стало началом многовековой борьбы Русской православной церкви с католической экспансией.
Так какой же в принципе, из всего этого можно сделать вывод? А очень простой: изучая историю, нужно очень трезво относиться к тому, что предлагают нам канонические учебники и научные труды. А чтобы иметь это трезвое отношение, исторические события нельзя изучать в отрыве от исторического контекста, в котором были написаны либо хроники, либо летописи, либо учебники. Иначе мы рискуем изучать не историю, а взгляд на нее власть предержащих. А это, согласитесь, далеко не одно и то же.