Деревья появились на Земле раньше человека, но их не принято воспринимать как живые существа. В своей книге «Тайная жизнь деревьев: поразительная наука о том, что деревья чувствуют и как они взаимодействуют» немецкий лесничий Петер Воллебен рассказывает, как он заметил, что деревья общаются между собой, передают информацию с помощью запаха, вкуса и электрических импульсов, и как сам научился распознавать их беззвучный язык. T&P перевели обзор книги, вышедший на сайте BrainPickings.
Когда Воллебен только начинал работать с лесом в горах Айфель в Германии, у него были совсем иные представления о деревьях. Он занимался подготовкой леса для производства пиломатериалов и «знал о скрытой жизни деревьев столько же, сколько мясник знает об эмоциональной жизни животных». Он видел, что случается, когда что-то живое, будь то существо или произведение искусства, превращается товар — «коммерческий фокус» работы искажал его взгляд на деревья.
Но примерно 20 лет назад все изменилось. Воллебен тогда начал организовывать специальные туры по выживанию в лесу, во время которых туристы жили в хижинах из бревен. Они проявляли искреннее восхищение «магией» деревьев. Это разожгло его собственное любопытство и любовь к природе, еще из детства, вспыхнула с новой силой. Примерно в то же время в его лесу начали проводить исследования ученые. Перестав смотреть на деревья как на валюту, он увидел в них бесценные живые создания.
Он рассказывает:
«Жизнь лесника снова стала захватывающей. Каждый день в лесу был днем открытия. Это привело меня к необычным методам управления лесом. Когда вы знаете, что деревья испытывают боль и имеют память, а родители у них живут вместе со своими детьми, вы не можете больше просто срезать их, обрывать жизнь своей машиной».
Откровение приходило к нему вспышками, особенно во время регулярных прогулок по той части леса, где рос старый бук. Однажды, проходя мимо груды камней, покрытых мхом, которые раньше он видел множество раз, Воллебен вдруг осознал, насколько они своеобразны. Наклонившись, он сделал потрясающее открытие:
«Камни были необычной формы, как бы изогнуты вокруг чего-то. Я аккуратно приподнял мох на одном камне и обнаружил кору дерева. То есть это вообще были не камни — это было старое дерево. Я был удивлен, насколько «камень» был твердый, — обычно во влажной почве буковое дерево разлагается за несколько лет. Но больше всего меня поразило, что я не смог поднять его. Оно было будто прикреплено к земле. Я достал карманный нож и стал аккуратно срезать кору, пока не добрался до зеленоватого слоя. Зеленый? Этот цвет встречается лишь в хлорофилле, из-за которого листья вырастают зелеными; резервы хлорофилла также содержатся в стволах живых деревьев. Это могло значить только одно: этот кусочек дерева был все еще жив! Внезапно я заметил, что оставшиеся «камни» лежат определенным образом: они составляли круг диаметром 5 футов. То есть я наткнулся на искривленные остатки огромного древнего пня. Внутренняя часть давно полностью сгнила — ясный признак того, что дерево, должно быть, рухнуло по крайней мере 400 или 500 лет назад».
Как дерево, срубленное столетия назад, могло до сих пор жить? Без листьев дерево не может осуществлять фотосинтез, то есть не может превращать солнечный свет в питательные вещества. Это древнее дерево получало их каким-то иным образом — и сотни лет!
Тайну раскрыли ученые. Они выяснили, что соседние деревья помогают другим через корневую систему либо напрямую, переплетая корни, либо косвенно — создают между собой вокруг корней как бы грибницу, которая служит своего рода расширенной нервной системой, соединяя далеко стоящие деревья. Кроме того, деревья при этом проявляют способность различать корни деревьев других видов.
Воллебен сравнил эту умную систему с тем, что происходит в человеческом обществе:
«Почему деревья — настолько социальные существа? Почему они делятся едой с представителями своего вида, а иногда даже идут дальше, чтобы накормить соперников? Причина та же, что и в человеческом сообществе: быть вместе — это преимущество. Дерево — это не лес. Дерево не может установить свой местный климат — он находится в распоряжении ветра и погоды. Но вместе деревья образуют экосистему, которая регулирует жару и холод, сохраняет большой запас воды и генерирует влажность. В таких условиях деревья могут жить очень долго. Если бы каждое дерево заботилось только о себе, часть из них никогда бы не дожила до преклонного возраста. Тогда в шторм ветру было бы легче пробраться внутрь леса и повредить множество деревьев. Солнечные лучи достигли бы земного покрова и высушили его. В результате страдало бы каждое дерево.
Таким образом, для сообщества важно каждое дерево, и каждому лучше продлить жизнь настолько, насколько это возможно. Поэтому даже больные, пока не восстановятся, поддерживаются и подкармливаются остальными. В другой раз, возможно, все изменится, и в помощи будет нуждаться то дерево, которое сейчас поддерживает других. […]
Дерево может быть настолько сильным, насколько силен лес вокруг него».
Кто-то может спросить, не приспособлены ли деревья к взаимопомощи лучше, чем мы, потому что наши жизни измеряются разными по масштабу временными отрезками. Можно ли нашу неспособность увидеть полную картину взаимной поддержки в человеческом сообществе объяснить биологической близорукостью? Может быть, организмы, жизнь которых измеряется другими масштабами, лучше приспособлены существовать в этой грандиозной в вселенной, где все глубоко взаимосвязано?
Без сомнения, даже деревья поддерживают друг друга в разной степени. Воллебен объясняет:
«Каждое дерево — член сообщества, но в нем есть разные уровни. Например, большинство пней начинают гнить и исчезают за пару сотен лет (что немного для дерева). И только некоторые остаются живы веками. В чем же разница? Есть ли у деревьев население «второго сорта», как в человеческом обществе? Видимо, да, но понятие «сорт» не совсем подходит. Это скорее степень связи — или, возможно, привязанности, — которая определяет, насколько готовы помочь дереву его соседи».
Эти взаимоотношения можно заметить и по верхушкам деревьев, если присмотреться:
«Обычное дерево простирает свои ветви, пока они не дотянутся до ветвей соседнего дерева такой же высоты. Дальше ветви не растут, потому что иначе им не хватит воздуха и света. Может сложиться впечатление, что они толкают друг друга. Но пара «товарищей» этого не делает. Деревья ничего не хотят отнимать друг у друга, они простирают ветви до краев кроны друг друга и в направлении тех, кто не является их «друзьями». Такие партнеры часто так тесно связаны у корней, что иногда они и умирают вместе».
Но деревья не взаимодействуют друг с другом вне экосистемы. Они часто оказываются связаны и с представителями других видов. Воллебен так описывает их обонятельную систему предупреждения:
«Четыре десятилетия назад ученые заметили, что жирафы в африканской саванне кормятся зонтичной колючей акацией. И деревьям это не нравилось. За несколько минут акации начинали выделять в листья токсическое вещество, чтобы избавиться от травоядных. Жирафы это понимали и переходили к другим деревьям поблизости. Но не к ближайшим — в поисках пищи они отходили примерно на 100 ярдов.
Причина этого поразительна. Акации, когда их поедали жирафы, выпускали особый «тревожный газ», который был сигналом об опасности для соседей того же вида. Те, в свою очередь, тоже начинали выпускать токсическое вещество в листву, чтобы подготовиться к встрече. Жирафы были уже в курсе этой игры и отходили в ту часть саванны, где можно было найти деревья, до которых новости еще не дошли.[…]».
Поскольку век дерева гораздо больше человеческого, у них все происходит куда медленнее. Воллебен пишет:
«Буки, ели и дубы ощущают боль сразу, как только кто-то начинает их грызть. Когда гусеница откусывает кусочек листа, ткань вокруг поврежденного участка изменяется. Кроме того, ткань листа посылает электрические сигналы, как и ткань человека, если она болит. Но сигнал не передается за миллисекунды, как у человека — он движется гораздо медленнее, со скоростью треть дюйма в минуту. Так что пройдет час или больше, пока защитные вещества будут доставлены к листьям, чтобы отравить еду вредителю. Деревья проживают свою жизнь очень медленно, даже если они в опасности. Но это не значит, что дерево не осознает, что происходит с разными его частями. Например, если корням что-то угрожает, информация распространяется через все дерево, а листья в ответ посылают пахучие вещества. И не какие-то старые, а специальные компоненты, которые они немедленно вырабатывают для этой цели».
Положительная сторона такой медлительности в том, что не надо поднимать общую тревогу. Скорость компенсируется точностью подаваемых сигналов. Помимо запаха деревья используют вкус: каждая разновидность производит определенный вид «слюны», которая может быть насыщена и феромонами, нацеленными на то, чтобы отпугнуть хищника.
Чтобы показать, насколько важную роль деревья играют в экосистеме Земли, Воллебен рассказал историю, которая произошла в Национальном парке Йеллоустоун — первом в мире национальном парке.
«Все началось с волков. Волки исчезли из парка Йеллоустоун в 1920-е годы. С их исчезновением изменилась вся экосистема. Увеличилось число лосей, и они начали поедать осины, ивы и тополя. Снизилась растительность, и животные, которые зависели от этих деревьев, тоже стали исчезать. Волков не было 70 лет. Когда они вернулись, жизнь лосей перестала быть томной. Когда волки заставили стада передвигаться, деревья снова стали расти. Корни ив и тополей укрепили берега ручьев, и их течение замедлилось. Это, в свою очередь, создало условия для возвращения некоторых животных, в частности бобров — они теперь могли найти необходимые материалы, чтобы строить свои хатки и заводить семьи. Животные, чья жизнь связана с прибрежными лугами, тоже вернулись. Оказалось, что волки управляют хозяйством лучше, чем люди […]»